Опасные политические слова: олигархи, тамиздат, военный бюджет, ядерный удар

Олигархи» — не безобидное слово, а элемент картины мира, в которой общество — единый «народ», страдающий от людей, владеющих ресурсами. «Тамиздат» — результат цензуры, которую вводит авторитарная система, вытесняя свободное слово за границы России. Российский бюджет делает население бенефициарами войны, а ядерный шантаж — не повод соглашаться на требования Путина.

Публикация подготовлена медиапроектом «Страна и мир — Sakharov Review» (телеграм проекта — «Страна имир»). Программа Александра Морозова »Опасные слова» выходит в YouTube «Страны и мира» и как подкаст «Радио Сахаров».  

Олигархи

«Олигархи», «плутократия» — эти слова регулярно вспыхивают в российском политическом языке как одна из ключевых метафор, описывающих политический процесс. Эти термины основаны на популистском представлении, когда, с одной стороны, есть народ, а с другой — группа злокозненных узурпаторов власти, обладающих ресурсами. Политически эта рамка очень успешна — она исключает сложную дифференциацию в обществе. «Народ» здесь в страдательном залоге — он бедствует и нуждается в защите, а выгоду извлекают некие »кровопийцы».

Во время идейного становления германского нацизма в гитлеровской пропаганде использовалось слово «плутократия». Так нацисты описывали силу, которая, как они говорили, им противостоит: »еврейско-американская плутократия», альянс Ротшильдов и богачей еврейского происхождения, которые вредили Германии из США.

В постсоветской России слово »олигархия» получило интересную и парадоксальную историю. В первой половине1990-х годов оно почти не употреблялось в политическом языке. Тогда общество еще надеялось, что нарождающийся класс капиталистов разбогатеет и станет сторонником создания системы законности и правопорядка. Многие говорили, что и в других странах был период грабительского капитализма, но затем богатый класс там стал опорой социальной стабильности, демократии и даже государства всеобщего благосостояния.

К концу 1990-х годов ситуация в российской общественной полемике изменилась. В марте 1998 года Борис Немцов провел круглый стол «Будущее России: демократия или олигархия», и ввел это слово в политический лексикон для обозначения крупных предпринимателей, которые ведут борьбу за ресурсы. Эта борьба вступает в противоречие с интересами государства. Немцов видел опасность в том, что часть нового российского предпринимательского класса узурпирует власть и подчинит государство себе.

Дальше использование этого выражения перевернулось. Когда экономические войны 1990-х закончились, последствия дефолта 1998 года улеглись, и к власти пришел Владимир Путин, он стал говорить о равноудаленности бизнеса от власти. Слово «олигархи» не использовалось — оно стало элементом риторики партии Зюганова. Путинская пропаганда его избегала.

Но в мае 2003 года был опубликован знаменитый доклад Совета по национальной стратегии »Государство и олигархия». Его подготовили Станислав Белковский и Иосиф Дискин. В докладе говорилось о заговоре олигархов, чтобы опрокинуть государство. Возглавляли его якобы Михаил Ходорковский, Михаил Фридман и Олег Дерипаска.

Спустя пять месяцев был арестован Ходорковский, и этот доклад сыграл важную роль в том, как общество восприняло его арест и разрушение ЮКОСа силами Игоря Сечина и группы приближенных Путина, которые хотели получить экономические рычаги, чтобы обеспечить усиление персональной власти Путина. Этот доклад помог Кремлю обосновать репрессивные меры и необходимость усиления государства.

С 2005 года Кремль начал активно использовать мысль, что за любым гражданским движением, за любыми общественными протестами, за любым конфликтом с властью стоят олигархи или зарубежные центры, которые сознательно разрушают российское государство. Это конспирологически-популистская рамка в XX веке использовалась многими режимами, которые манипулировали своими обществами. Она отрицает, что общество — сложная дифференцированная система, состоящая из множества групп с разными, иногда конфликтующими интересами. Борьба и баланс интересов производятся через парламентские дискуссии и публичную сферу. Ее институты позволяют обществу сохранять демократию и развиваться, учитывая разнообразие социальных групп и их идентичность.

Этой сложной картине мира противостоит простая схема: есть народ и олигархи. Так что как только мы слышим вполитическом языке слова »олигарх» и «плутократия», обозначающие «теневой центр принятия решений», deepstate (глубинное государство), — это выдает желание манипулировать обществом.

Тамиздат

Слово «самиздат» возникло внутри советского культурного пространства, где привыкли к аббревиатурам и сокращениям. Например, там был «Госполитиздат», тоже составленный из обрывков слов. Как зафиксировал диссидент и журналист Александр Гинзбург, когда он начал выпускать поэтический альманах »Синтаксис» в 1959-1960-х годах, этого слова еще не было. Но вскоре оно стало привычным.

«Самиздат» — человек сам себя издает, напечатав на машинке. А »тамиздат» — когда издание появилось за пределами СССР. Сейчас есть большая линия исторических и культурологических исследований и сам— и тамиздата, существует много коллекций, научные работы, какое влияние оказывал сам- и тамиздат на советскую культуру и политическую систему. Это целый мир.

Есть спор, насколько влиятельным был в советское время самиздат, насколько глубоко он проникал и как работал на аудиторию внутри СССР. Но масштаб проникновения самиздата и возникавшие вокруг его тиражирования и прочтения культурные практики менее важны, чем понимание того, что тамиздат в принципе маркировался как нечто чужое для политической системы СССР. Важной задачей работавших в стране институций было разобраться, кто свой, а кто чужой. Вокруг «чужого» возникал сильный ореол оригинальности.

Советский читатель сразу видел, что тамиздат — это резервуар другого языка и другой стилистики. Онанапоминала читателю дореволюционный язык, отношение к которому было очень почтительным: он воспринимался как язык культуры, ушедшей под воду, как Атлантида.

Сейчас, во время войны произошел взрывной рост русскоязычного книгоиздания в разных странах Европы. Возникло много новых издательских проектов. Многие российские авторы пытаются персонально ответить навызов войны: недавно вышли книги Дарьи Серенко, Михаила Айзенберга, Марии Степановой. Ответ на ситуацию войны можно дать в драматургии, в поэзии, в документальной прозе.

Как и в СССР, российская политическая система жестко маркирует культурную ситуацию, отделяя своих от чужих. Эта маркировка создает сильную культурную гравитацию для независимого высказывания. И дело не в охвате аудитории текстов или видео, при помощи которых та или иная волна эмиграции может оказать влияние на внутреннюю ситуацию в СССР.

Маркировка «свой — чужой» постепенно делает всех «своих» все более и более казенными. «Чужой» в такой ситуации начинает обладать все большим культурным капиталом. Для людей, в советские годы слушавших »Радио «Свобода» или BBC, имело значение не только содержание, но и интонация, стиль свободного высказывания, сохраняющего достоинство человека. Они связывали советских людей с дореволюционной культурной традицией.

Путинизм, перейдя в новую фазу и закрепив ее войной, тоже прибегает ко все более жестким маркировкам. Культурное пространство, где возможно свободное высказывание, оказывается вынесено за пределы страны. Это вновь делает тамиздат важным культурным фактором. Здесь работает преемственность свободного русского слова: одни издательства издают архивы эмиграции начала XX века, другие выпускают написанные только что книги.

Русскоязычная книга снова перестает быть принадлежностью России, претендующей быть исключительной держательницей русского языка и культуры. За пределами России находится огромная русскоговорящая среда, которая отторгает от себя имперский дискурс и традицию авторитарной власти, воплощенной в сегодняшнейРоссии. Эта среда продолжит использовать русский язык. Книги и театральные постановки на русском языке за пределами РФ — это больше не «русский мир», который транслируется по всему миру при поддержке российских госорганов. Это свободный язык, на котором говорят и люди, возможно, имеющие другие гражданства, и те, кто покинул Россию из-за несогласия с ее политикой.

На русском языке осуществляется переработка негативного политического и культурного российского прошлого. Было бы нелепо, если бы мы говорили, что Россия должна переработать свой имперский опыт, отказавшись от диктата и насилия, но делать это на другом языке.

Такова генеалогия тамиздата: сначала возникает авторитарная система, которая подавляет культуру, цензурируетее, создает казенную культуру и выносит пространство свободного высказывания вовне. Мы находимся в нем, и на какой-то исторической дистанции оно обязательно сработает.

Военный бюджет

Принят российский бюджет на следующие годы, который фактически декларирует расширение войны. Бюджет не содержит свидетельств, что Кремль собирается уменьшать размах войны. С 2022 года бюджет работает как машина, делающая население бенефициарами войны. Государство финансирует множество видов деятельности, связанных с войной. Благодаря этому для значительной части российского населения война, идущая уже почти три года, стала временем возможностей. Эту часть биографии потом не выкинешь.

Многим людям, до войны занимавшим низкие ступеньки в социально-экономической иерархии, война дала новую жизнь, шанс стать богаче, приобрести недвижимость, устроиться на новую работу. Потом эти люди будут говорить, что война — самый счастливый период в их жизни. Так работает расширение военного бюджета: люди, занятые в госсекторе, в ВПК, в цифровой сфере, вовлекаются в обслуживание войны, которая финансируется бюджетом. Много денег направляется на освоение оккупированных территорий.

Чем дольше идет война и чем активнее она финансируется государством, тем в большей мере в ее обслуживание и получение бонусов от продолжения войны вовлекаются даже те группы, которые не были связаны с войной. Этот фактор нельзя упускать из виду: он имеет прямое отношение к будущему.

Долгое время казалось, что достаточно переключить тумблер телевизора, как население начнет смотреть на путинизм и все постсоветское развитие другими глазами. Считалось, что все зависит от телевизора. Теперь об этом редко вспоминают. Война перерабатывает жизненный опыт людей, формирует их биографии и их благосостояние.

Такова реальная цена войны для российского населения.

Второй важный момент в бюджете связан с культурой. Кремль охотно финансирует пропаганду, она работает и на российское население, и на экспорт — в страны Азии, Африки, Латинской Америки, и особенно на ближайших соседей России. Эта легко узнаваемая токсичная пропаганда основана на «традиционных ценностях», на оголтелой борьбе со всем, что связано с Западом. Но еще пропаганда занята и тем, чтобы во время войны создавать образ нормальной, счастливой жизни.

Для этого Кремль финансирует производство «позитивного контента». Пока в Украине уничтожаются целые города и инфраструктура, которая обеспечивает жизнь простых людей, российское население «пляшет и поет». Так всегда бывает в тылу во время войны. Идут спектакли и музыкальные концерты. Цель всех этих мероприятий — «нормализовать жизнь», сделать вид, что ничего драматического не происходит. Для этого годятся светские новости, кулинария, путешествия. 

Все это нужно, чтобы человек получал от войны бонусы и говорил себе: «Ну да, а что такого? Несмотря на войну, можно печь пироги и путешествовать по Алтаю. Это ведь прекрасно!» Таковы политические следствия бюджета долгой войны: он предполагает полную переработку российского населения, не оставляя никакой возможности тем, кто хотел бы занимать антивоенную позицию. Бюджет откровенно показывает, что она будет считаться преступлением.

Ядерный удар

Владимир Путин только что подписал новую версию российской ядерной доктрины, что привлекло большое международное внимание, а в четверг ударил по Днепру новейшим «Орешником». Для моего поколения тема ядерного апокалипсиса, ядерной зимы, ядерного удара — мемы, сопровождавшие наше детство и юность. С первой половины 1960-х годов мир охватил панический страх перед возможными последствиями ядерной войны. Одним из важнейших визуальных символов был тогда ядерный гриб во время испытаний.

В 1949 году СССР получил ядерное оружие, и с этого момента стала обсуждаться политика ядерного сдерживания и ограничения ядерных вооружений. После Карибского кризиса, в 1963 году был подписан договор, который оставил возможность ядерных испытаний только под землей. И вот сегодня путинская агрессия против Украины привела к новому пониманию перспектив использования ядерного оружия.

С момента начала ядерного противостояния зафиксировано более 20 эпизодов, когда мир стоял на грани ядерного конфликта. Всякий раз все эти эпизоды завершались удачно.

Перспектива ядерной войны вызвала к жизни обширную литературу и кино, достаточно вспомнить «Колыбель для кошки» Курта Воннегута. В дальнейшем апокалипсис стал представляться иначе, чем ядерная война (зомби-апокалипсис, или обледенение, или удар мощного метеорита, который раскалывает Землю). Даже угроза ядерного удара в кинематографе стала выглядеть менее угрожающей, чем другие формы катастроф, которые наносят удар по всей цивилизации.

Долгое время, вплоть до 2014 года, никто не слышал от России ядерных угроз: Кремль не высказывал планов засыпать окружающий мир ядерным пеплом. Но после аннексии Крыма российские публичные спикеры не раз предлагали нанести упреждающий ядерный удар. Телеведущий Дмитрий Киселев угрожал ядерным ударом США (дважды) и Великобритании, депутат Алексей Журавлев — Финляндии, политолог Сергей Караганов предлагал нанести тактический ядерный удар по Польше. Неоднократно выступал в этом ключе бывший президент Дмитрий Медведев.

Это чудовищная по любым меркам публичная политика, ее трудно с чем-то сравнивать. Но она стала реальностью.

Любой ядерный удар приведет к колоссальным проблемам для всего мира. Начнется новая эскалация. Война против Украины привела к тому, что все старые «красные линии» разрушены самим же Кремлем. Армия Украины уже на территории России, обстрелы неядерным оружием ведутся глубоко по ее территории. Все это могло бы рассматриваться как основание для использования ядерного оружия, ведь сложно сказать, это экзистенциальные угрозы для существования российского государства, или еще нет. Когда и как фиксируется такая угроза?

Многие европейские и американские политики, философы и военные эксперты говорят, что больше не надо ориентироваться на «красные линии», к которым апеллируют кремлевские спикеры. Ведь сам Путин перешел «красные линии» ровно в момент полномасштабного нападения на Украину. Страны НАТО уже сейчас учитывают возможную перспективу тактического ядерного удара со стороны России. К этому надо быть готовым.

Ядерной риторики Кремля не следует бояться. Военно-технический ответ в случае применения ядерного оружия Россией должен быть очень продуманным и точным, масштабным и чрезвычайно жестким. Время на подготовку будет: российское решение о ядерном ударе не будет единоличным и внезапным, ему будет предшествовать долгий изнурительный шантаж со стороны Кремля.

И все же вероятность использования Россией ядерного оружия низка, поэтому глобальная поддержка войны, которую ведет Украина за свой суверенитет, не должна ограничиваться страхом перед использованием Россией ядерного оружия. Согласие мира с шантажом со стороны Кремля будет означать, что глобальная система безопасности рухнула, и нет никаких ограничений силам глобального зла, насилию, манипуляциям и требованиям с их стороны. Невозможно представить себе, что мир согласится с подобной политикой шантажа.