Такое прозвище 63-летний потомок не только пророка Мухаммеда (сейид, имевший право на чёрную чалму), но и почитаемого иранцами-шиитами имама Хусейна, заслужил вполне. В 1988 году он трудился, не покладая рук, в комиссии, которая приговорила к смерти несколько тысяч противников режима, в основном из организации «Моджахедов народа».
Мне он чем-то напоминал безумного садиста – ныне покойного аятоллу Садека Хальхали, который руководил расстрелами без суда деятелей шахского режима. Происходило это на крыше школы, где размещалась в 1979 году первая тегеранская резиденция вернувшегося из Франции аятоллы Хомейни. Хальхали наблюдал за казнями, развалясь в кресле и лакомясь мороженым, а иногда и сам брался за винтовку.
А молодого Раиси (ещё без чёрной чалмы) я наблюдал как горячего оратора на митингах «студентов», сопровождавших захват заложников в американском посольстве осенью 1979 года.
Скорее реакционер, чем консерватор, Раиси ратовал за строгое соблюдение норм шариата и ограничение прав женщин. Во время выступления в ООН в 2021 году он прямо обозначил своё кредо как «максимальное угнетение». Выступая с антизападных позиций, он занял сторону Путина в войне, развязанной против Украины.
Сторонников у Раиси в народе было не так уж и много. На президентских выборах 2017 года он проиграл «либеральному» Хасану Рухани, который получил 57% голосов, однако в 2021 году 62-процентную победу ему обеспечила богословская верхушка, которая заранее отстранила всех неугодных кандидатов. К урнам пришло меньше половины избирателей, и к тому же почти 4 миллиона из них испортили бюллетени в знак протеста.
Гибель Раиси подогревает надежды иранских противников клерикального режима на политические перемены. На ожидании таких перемен, которые могут сопровождаться негативными явлениями в экономике, иранский риал мгновенно потерял около 20% стоимости.
Однако стихийные выступления протеста, которые в последние несколько лет периодически вспыхивали и в столице, и в провинциях, не обрели ни лидеров, ни политической организованности. Снижение жизненного уровня из-за милитаризации и агрессивности режима (действующего в основном не напрямую, а через «клиентов» в Сирии, Ираке, Ливане и Йемене) не выглядит пока критическим. Режим располагает мощными отрядами силовиков от армии и жандармерии с полицией до Корпуса стражей исламской революции, отрядов «Басидж» и добровольных контролёров за соблюдением шариата.
Массы остаются в целом инертными и включаться в какие-либо революционные движения не спешат.
Исламский режим располагает обширным кадровым арсеналом, где найдётся замена «тегеранскому мяснику». Средств воздействия на исход любых выборов у руководства страны тоже достаточно, как показали махинации избирательной кампании 2021 года.
Похоже, внутриполитический курс Ирана, как и его внешняя политика, останутся прежними. Ситуация 1978 года, когда под лозунгом «смерть шаху» объединили усилия практически все слои населения от интеллигенции и коммунистов-революционеров до радикальных исламистов и базарных торговцев, вряд ли имеет шанс на повторение. По крайней мере в течение ближайшего десятилетия.
