Наступил тот опасный момент, о котором говорили с тех пор, как российские и натовские военные корабли и самолеты начали сближения в Балтийском и Черном море, а российские и американские военные — в Сирии. В результате российских обстрелов была поражена цель в стране НАТО.
После нескольких часов тревожного ожидания выяснилось, что ракета, разорвавшаяся в польском Пшеводуве, была выпущена украинскими ПВО в ответ на российские обстрелы, что частично разрядило обстановку. Но понятно, что ракеты советского производства не убивали граждан Польши до того, как Россия начала вторжение в Украину, и особенно до того, как она решила перенести боевые действия с фронта, где дела у российской армии идут не очень, в тыл. Не говоря уже конкретно о 15 ноября, когда Москва попыталась отомстить за утрату Херсона самым масштабным с начала войны обстрелом украинской гражданской инфраструктуры.
Гибель мирных граждан страны НАТО на территории страны НАТО в результате российских обстрелов — довольно беспрецедентная ситуация, которая может стать одним из поворотных моментов в этой войне, каким стал в 2014 году сбитый малайзийский боинг с нидерландскими и другими западными пассажирами.
Взрыв на территории Польши, каким бы косвенным и непреднамеренным он ни был, зловеще смотрится на фоне бесконечных требований сторонников «настоящей войны» — начиная с гостей в телестудиях и заканчивая зампредом Совбеза Медведевым («не удастся отсидеться в теплых квартирах») — ударить для устрашения по территории одной из стран НАТО. Среди первых целей таких угроз — в том числе ядерных — называлась Польша как самый горячий сторонник Украины и главный логистический центр для поставок западных вооружений.
И вот такой удар почти произошел. К счастью, благодаря этому «почти» польское правительство пока не просит союзников начать процедуры, предписанные пятой статьей устава НАТО, — об этом говорят лишь отдельные политики. Но в любом случае случившееся потребует убедительной демонстрации солидарности и расширения свободы действий для тех стран, кто находится в непосредственной близости от театра боевых действий.
То, что российское Минобороны называет случившееся «намеренной провокацией» и заявляет, что не вело обстрелов вблизи польской границы, явно не станет для этих требований серьезным препятствием. С февраля до сентября российское Минобороны при полной поддержке государственных журналистов и добровольцев информационной войны уверяло, что поражает только военные цели и ни в коем случае не трогает гражданской инфраструктуры. Теперь оно же под одобрительные возгласы той же толпы сообщает о разрушенных ТЭЦ.
Нет никакого способа убедить внешних наблюдателей, что переход от отрицания ударов вблизи польской границы до одобрения ударов уже по самой Польше не проделает тот же путь. Тем более что своего рода общественный запрос на них уже сформирован.
США в этой ситуации оказываются перед непростым выбором. В Вашингтоне по-прежнему не хотят переходить к прямому военному столкновению НАТО и России и понимают, что вчерашнее попадание по польской территории было косвенным и непреднамеренным. Однако эта непреднамеренность следует за намерением, многократно высказанным в виде угроз, а значит, не вполне является таковой. Да и территория страны НАТО пострадала не во время учений или военных игр, а в ходе настоящих боевых действий.
Отсутствие какой-либо реакции на требование пострадавшего в ситуации войны союзника грозит потерей авторитета. Новые и малые страны НАТО на восточном фланге и без того подозревают США, что они по-настоящему готовы защищать только себя, ну, может, пару-тройку близких и важных для себя стран, а союзников поменьше и поновее — по остаточному принципу. Придется каким-то образом показать, что это не так.
К тому же даже случайное и косвенное поражение натовской территории неизбежно расширит границы возможного и дозволенного для Москвы. В дальнейшем она может попытаться этим воспользоваться и засунуть в расширившиеся границы что-нибудь еще. Например, перейти от отрицания косвенного и незапланированного удара к отрицанию прямого и запланированного. А там — как в случае украинских ТЭЦ — и отрицать не понадобится. Плавное принятие в повестку неприемлемого — одна из опасностей таких ситуаций.
Самым неприемлемым для США все еще остается прямое столкновение своих вооруженных сил с Россией. И эту общую неприемлемость они вряд ли разменяют на частную.
Тем не менее некоторые важные изменения возможны.
Во-первых, возобновятся разговоры о бесполетной зоне над Украиной. Объявить ее над всей страной равносильно этому самому столкновению, так что максимум речь может пойти о районах Украины, граничащих со странами НАТО. По действующим каналам (тот же Нарышкин — Бернс) Вашингтон может попытаться донести мысль о неприемлемости российских действий в западных регионах Украины.
Последствием взрывов на польской территории может стать расширение военной автономии Польши и других наиболее активных защитников Украины. Ведь теперь помощь Украине для них превращается в защиту себя, а сдерживать самозащиту союзника труднее, чем его помощь другим.
Раз не все участники союза одинаково несут связанные с нынешней войной риски и не обладают одинаковой решимостью, менее решительные хотя бы не должны мешать действовать самостоятельно тем, кто находится под большей угрозой. В этой логике группа стран, настроенных на более активные действия, получит большую самостоятельность.
Открывается дорога для поэтапного, по частям втягивания НАТО в военный конфликт с Россией.
Российские пропагандисты говорят о том, что теперь и у Польши появился свой Белгород. Это выглядит одновременно и как угроза (продолжение мысли про «не удастся отсидеться в тепленьких квартирах»), и как успокоение. Россия в целом с начала войны реагирует на удары по поселкам и городкам на периферии собственной международно признанной территории довольно сдержанно (слишком сдержанно для сторонников «настоящей войны»).
Однако сравнение с Белгородом, задуманное для других целей, невольно говорит и о том, как изменится статус Польши, а значит, и других западных соседей Украины в этой войне. «Белгород» — то есть населенные пункты Белгородской и других соседних с украинской границей областей — страдают как территория одной из сторон межгосударственного вооруженного конфликта. Теперь по формуле «их Белгород» у этого конфликта появляются новые участники и новые территории.
Материал впервые был опубликован на сайте Фонда Карнеги.
