В исполнении Россией обеспечительных мер, принятых международными судами, за три года меняется все, а за 15 лет — ничего. Но в отличие от этой избитой фразы, за 20 лет меняется снова все, причем дважды.
Наиболее известная сейчас, конечно, мера, принятая Европейским судом по правам человека по жалобе Алексея Навального, — требование освободить политика из-за угрозы его жизни в заключении. Угроза жизни — классическая ситуация, в которой ЕСПЧ реагирует быстро. В случаях депортаций или экстрадиций в государства, где заявителю грозят пытки или смертная казнь, или при отказе в жизненно важной медицинской помощи ЕСПЧ, решений которого иногда надо ждать не один десяток лет, может ответить за считанные часы.
В силу Конвенции о правах человека
Правило 39 регламента ЕСПЧ позволяет ему «указать» сторонам, какие меры следует принять до окончания рассмотрения дела. Действительно, решение суда будет более полезным, если заявитель не будет депортирован и подвергнут пыткам за пределами стран, входящих в Совет Европы, чем если после депортации государство-ответчик будет лениво отвечать юристам ЕСПЧ, что готово выплатить компенсацию, но не знает, где заявитель теперь. С 2005 г. ЕСПЧ последовательно настаивает, что его обеспечительные меры обязательны — в силу Европейской конвенции о правах человека, которая запрещает государствам вмешиваться в право на индивидуальную жалобу в Страсбург.
Кому повезло, а кому и не повезло
В 2002 г. Европейский суд указал властям не экстрадировать в Туркменистан бухгалтера центробанка этой страны Мурада Гарабаева, поскольку ему могли грозить пытки. Выдача тем не менее произошла, но обеспечительные меры из Страсбурга были еще в новинку, и российские власти добились возвращения заявителя обратно в Россию. Больше никому так не везло.
При участии спецслужб центральноазиатских государств и при полном игнорировании решений по Правилу 39 заявителей вывозили на вечерние рейсы из Домодедово в Ташкент, Фергану, Андижан, Наманган, Душанбе помимо паспортного контроля, на летное поле и на последний ряд самолета. Европейский суд осуждал Россию за такое поведение, российские власти и суды упорно эти решения игнорировали. На одно дело, в котором экстрадиция была отменена из-за угрозы пыток, приходилось несколько десятков, где Верховный суд сначала просто игнорировал эти доводы, а после отрицательного для властей решения ЕСПЧ церемониально отменял свои же судебные акты. Заявители в это время получали многолетние тюремные сроки после пыток и отправлялись в недоступные тюрьмы Узбекистана и Таджикистана. Неисполнение решений ЕСПЧ по Правилу 39 стало одной из выявленных Европейским судом системных проблем с соблюдением прав человека в России.
Попытка Московского городского суда объяснить, почему Алексея Навального не следует освобождать, — неубедительна и неуклюжа. Правильно в определении Мосгорсуда только то, что ЕСПЧ не является вышестоящей инстанцией по отношению к российским судам. Но это не значит, что его обеспечительные меры лишены для российских судов силы или не обращены к ним. Наоборот, соблюдение Европейской конвенции о правах человека — обязанность всех государственных органов, для судов никакого исключения нет. Если мера адресована властям государства, то она адресована всем его властям, и за ее нарушение любым государственным органом — включая, безусловно, суд — Российская Федерация несет ответственность на международном уровне.
В 2021 г. это может показаться странным, но факт: норму о том, что международные договоры — часть российского права никто вообще-то не отменял, так что меры обязательны и в силу российских конституционных норм, что Мосгорсудом проигнорировано.
Наконец, рассуждения Мосгорсуда, что решение ЕСПЧ по Правилу 39 своего регламента — это обращение исполнительного органа (Комитета министров), который якобы имеется у Европейского суда, к правительству, а не судам, настолько неграмотны, что, если бы мне в моей короткой преподавательской карьере такой ответ дал студент, неудовлетворительная оценка была бы безоговорочной. Комитет министров и ЕСПЧ — это разные органы Совета Европы с разным составом и функциями, это ясно следует и из Устава организации, и из Европейской конвенции. Комитет министров иногда является получателем уведомлений об обеспечительных мерах, если ЕСПЧ сочтет это необходимым, но никак не автором-отправителем. Знание английского языка тоже подводит московского судью: Government — это вся совокупность органов власти, а не только министры, собравшиеся на Краснопресненской набережной под вывеской «Правительство Российской Федерации».
Что изменилось за три года
Более всего в нынешних мотивах Мосгорсуда отвращает то, что еще три года назад этот же орган понимал эти же самые нормы совсем наоборот — правильно. В деле о депортации журналиста «Новой газеты» Али Феруза в Узбекистан, где ему грозило бы уголовное дело за его гомосексуальность, команда его юристов получила от Европейского суда по правам человека решение по Правилу 39 регламента, запрещающее депортацию. Произошло это в короткий промежуток между постановлением Басманного районного суда г. Москвы и рассмотрением жалобы в Мосгорсуде. Последний приостановил исполнение постановления о депортации, на две с половиной страницы расписав, как важно исполнять обеспечительные меры ЕСПЧ. В этом тексте мы находим:
- важность соблюдения обеспечительных мер — для того, чтобы позволить страсбургским судьям внимательно рассмотреть дело и чтобы их решение было эффективно;
- ссылки на постановление ЕСПЧ по делу «Савриддин Джураев против России» — как раз о системной проблеме неисполнения обеспечительных мер;
- применение разъяснений Верховного суда России.
Никакие применимые нормы российского и международного права за три года не изменились, Алексей Навальный ничем не хуже Али Феруза, зато Мосгорсуд развернулся на 180 градусов без каких-то очевидных правовых причин.
Надо сказать, обеспечительные меры других международных судов исполняются властями Российской Федерации намного прилежнее. Международный суд ООН по делу «Украина против России» запретил преследовать меджлис крымских татар — и преследований после признания меджлиса экстремистским (пока) нет. Трибунал по морскому праву требовал освобождать Arctic Sunrise и украинские военные корабли с экипажами: возврат судов и экипажей происходил, пусть с опозданием и, конечно, без признания того, что власти исполняют обязанность по международному праву.
К исполнению обеспечительных мер международных судов, в том числе ЕСПЧ, никаких юридических препятствий нет. Вот только пароходам, а не людям, везет с исполнением больше.
Заявление о конфликте интересов
Автор представлял в российских судах и (или) в Европейском суде по правам человека Али Феруза, Наримана Джелялова, Юсупа Касымахунова. Ничто в этой колонке не основано на инсайдерском знании.
