Голосование 1 июля по поправкам в Конституцию является ключевым моментом для России по многим причинам.
Голосование за поправки важно не только с точки зрения легализации обнуления сроков и мобилизации масс, чтобы стабилизировать рейтинги президента. Это еще и фиксация в Основном законе ценностного каркаса «путинского большинства», например, включение в Конституцию определения «семьи» как союза мужчины и женщины.
Это противоречит ельцинской части Основного закона, где прямо запрещено доминирование какой-либо идеологии. Но это совершенно не важно, потому что сейчас речь идет, по сути, о второй, совсем новой Конституции — путинской, лишь формально находящейся под одной обложкой с ельцинской.
Ультраконсервативные ценности путинского Основного закона такие же искусственные, как и вымышленное сообщество, фигурирующее под именем «большинства». Это фьюжн-идеология, собранная по частям из осколков советских пропагандистских клише и неуклюжих квазипатриотических банальностей. Как если бы триаду «Ленин, партия, комсомол» соединили с «православием, самодержавием, народностью» графа Уварова.
«Большинство» нужно было еще убедить в том, что без этих ценностей, в число которых входит и максимальное продление пребывания во власти автократа, оно и жить-то не сможет. Что оно было унижено распадом СССР и девяностыми. Что именно эти ценности и близкие государству социальные слои — от первого государственного олигарха до последнего рабочего предприятия ВПК — сделали Россию great again.
Это ценностный каркас не того государства, которое имели в виду авторы Декларации о суверенитете 1990 года, и не того, где начинались в январе 1992-го экономические реформы. Фундамент этой государственной конструкции был заложен в мае 2000 года, во время первой инаугурации Путина. Контуры архитектурного решения (сочетание авторитаризма и государственного капитализма) стали отчетливо видны уже к 2003 году — аресту Михаила Ходорковского и поражению демократических партий на выборах в парламент.
«Путинское большинство» было ситуативной конструкцией, не столько идеологической, сколько политтехнологической, собранной ad hoc. Эта версия «большинства» была расслабленной и не сильно мобилизованной, потому что носила сравнительно мирный характер — она была продуктом восстановительного нефтегазового экономического роста начала нулевых.
Сторонников Путина в те годы больше интересовали заграничная недвижимость и рестораны, чем память предков и краснознаменная слава родного ВПК. Среднестатистический путинист больше понимал в оттенках красного вина, чем в игре полутонов красного цвета в имперской истории.
Чтобы пересобрать это большинство, пришлось сделать его военизированным и очарованным до степени одержимости героическими мифами отечественной истории. Как писал Глеб Павловский, «Путин увидел возможность построить народ, как он его понимает. Народ, готовый умереть за Родину». То, что казалось архаичным в XXI веке, стало знаменем Путина. И архаика сработала.
Сначала появилась цель — взятие Крыма. За реализацией цели последовало массово-мобилизационное строительство «крымского большинства», которое укрепилось еще и благодаря тому, что у него появились враги: внешний — Запад, и внутренний — «либералы» (еще одно воображаемое сообщество), поддерживаемые и подпитываемые внешним врагом.
«Народ» — абстрактен, а «враг народа» — конкретен. Негативная основа — ненависть к врагу, синдром осажденной крепости — объединяет. Раз уж нет «прочной марксистско-ленинской основы», то можно сплотиться вокруг агрессивного отношения к враждебному внешнему миру.
В термине Владислава Суркова «глубинный народ» была своя правда, притом что это тоже воображаемая конструкция. «Глубинный народ» — безъязыкая масса, которая, пользуясь глаголом Маяковского, «корчится», не может выразить себя, а язык ей вручает вождь. Он внушает массе, объясняет, что она хочет, о чем думает, какие ценности разделяет.
От Путина безъязыкое «большинство» узнало, что у него есть ценности, не совпадающие с мировоззрением Запада. Вчера «глубинный народ» сводился к коллективному Уралвагонзаводу, а сегодня он — народ-богоносец, с хоругвью в одной руке и автоматом Калашникова в другой. А перед ним — надежный щит Родины, священный союз армии, ФСБ, РПЦ и гиперзвукового оружия.
Со временем объединительный эффект от покорения полуострова начал слабеть, и «крымское большинство» стало снова демобилизовываться и расслабляться, сосредоточилось на внутриэкономической и социальной повестке. Бомбежки Сирии и Марин Ле Пен в Кремле как символ грядущего «взятия Парижа» перестали его возбуждать. Большинство стало ускользать, из камня превратившись в песок.
Тогда возникла задача его, этот песок, заново пересобрать и закрепить клеем. Клеем истории, военной славы, сталинских побед, великой индустрии, православной веры и «государствообразующей нации», перекочевавшей в Конституцию прямо из тоста Сталина 24 мая 1945 года «за русский народ».
Началось все с оправдания пакта Молотова-Риббентропа и теперь должно закончиться фиксацией в Конституции ультраконсервативного мировоззрения и обнуления, а также военным парадом.
Слабая основа для «путинского большинства 3.0» (если присвоить номер 2.0 «крымскому большинству»). Мобилизация бюджетников — это мелко даже по сравнению с демобилизованным «большинством 1.0» времен экономического роста: тогда Путиным были довольны и предприниматели, сейчас — нет, он их бросил в пандемию на волю судьбы.
Тем не менее, новая сборка идет как раз по пути упоения былыми победами и беззастенчивой мобилизации бюджетников. Важно показать колеблющимся, на чьей стороне поддержка, чтобы они не думали переметнуться в стан тех, кто в ходе социологических исследований выражает все меньше доверия и одобрения руководству страны.
Власть большинства может быть бумажной. Но важно ее зафиксировать на этой самой бумаге, чтобы в ее существование поверили те, кто пока не знает, к какому лагерю примкнуть. В этом — политтехнологический смысл голосования за поправки.
Навстречу пожеланиям трудящихся
Путин как институт, как политическая сущность не может существовать вне понятий «суверенитет», «безопасность» и «большинство». Суверенитет нужен большинству, чтобы обеспечить его безопасность. Безопасность нужна большинству, чтобы был обеспечен суверенитет. Государство равно «народу», а «народ» не существует вне связи со своим лидером. Лидер обозначается брендом «Путин». На выходе: придуманная спикером парламента Вячеславом Володиным конструкция, где Путин равен России, и наоборот.
Чтобы сохранить себя во власти, Путину необходима — пусть и бумажная, пусть и фиктивная — поддержка большинства. Поэтому неправильно сформулирован вопрос: «А зачем ему все это, если поправки уже приняты?» Ему обязательно нужно с помощью голосования убедить и себя, и «народ» в том, что «большинство 3.0» существует.
Путин, продлевая свое правление и утверждая власть ультраконсервативной идеологии, этим голосованием берет в сообщники «народ». Если он получит серьезную поддержку — а для этого нужно последовательно нагнетать и явку, и высокие цифры голосования за, — он сможет время от времени показывать недовольной жизнью нации эти цифры как паспорт, как сертификат, как лицензию почти на вечное правление: «Смотрите, не только я и моя администрация, но и вы, прежде всего вы этого хотели! Мы с вами вместе хотели утвердить такую модель правления. Вы разделяете со мной ответственность за нее. Я шел навстречу пожеланиям трудящихся».
Убедительна ли такая конструкция? Российская история референдумов (хотя голосование за поправки нельзя назвать привычными словами «референдум» или «плебисцит») не может похвастаться большими успехами. Всесоюзный референдум марта 1991 года о сохранении СССР не спас Советский Союз. Всероссийский референдум апреля 1993-го не решил проблему двоевластия (противостояния парламента и президента) и не предотвратил гражданскую войну.
В голосовании за поправки-2020 запрограммированы раскол нации, демобилизация «путинского большинства 3.0» и его дробление на сумму ненадежных меньшинств. Не помогут даже нарисованные и полученные с помощью бюджетников впечатляющие показатели — это странное сочетание обмана и самообмана едва ли стабилизирует рейтинги власти, которые начали снижаться сразу после триумфальных для режима президентских выборов 2018 года.
С полной версией текста можно ознакомиться на сайте Московского центра Карнеги.
